VEF Blog

Безсонов, как писатель

Уважаемые дамы и господа,Я не говорю свободно по-русски, но  как  мог бы я  чувствовать  себя  чужимсреди русских? В России все умеют написать мою фамилию сразу, не задумав. В Каталонии или во Франции я должен медленно назвать буквы: Б как Бастьен, Е как Этьен, З как Зорро. А иногда, когда я уже дошёл до предела, я говорю: «Безсонов, как писатель».Я всегда чувствовал себя каталонцем, но во Франции все всегда думали, что я русский. Мне давали кличку «Русский».Я всегда любил русскую литературу, но мне стыдно об этом говорить. Я просто расскажу несколько анекдотов, что соответствует моим вкусам и ограниченным знаниям.Толстого я читал в возрасте тринадцати лет и до выпускного экзамена перечитывал Войну и мир, как многие русские школьники. Моя бабушка Жан мне подарила своё дешёвое издание из трёх томов, завёрнутых в хорошо известную зелёную бумагу перпиьянского книжного магазина Брен.Для меня Наташа всегда будет иметь черты Одри Хенберн в довольно слабой экранизации Кинга Видора. Экранизировать Войну и мир или Дон Кихота – это всё равно, что изображать La rendicion de Breda на почтовой марке или играть сороковую симфонию Моцарта на гармошке.Подобно Верди или Мистралю, Толстой на старости лет написал последний шедевр: Воскресенье.После Толстого меня тронул грустный взгляд Лермонтова. В семнадцать лет, чтобы соблазнить Изабэль, я ей переписал отрывок из исповеди Печорина, в которой он делится своим отчаянием с княжной Мери. Я очень нравился Изабель, но она думала, что я шут, и была права. Она сводила меня с ума со своей элегантностью, которая была на грани вульгарности, но не совсем переступила её, со своими голубыми глазами, тоскливыми и пустыми, как её книжные полки.Изабель – Изабэла, как она подписывала на своих открытках из Италии – изучала английский, итальянский, испанский и русский.... Не очень успешно. Она даже не умела писать по-французски без ошибок. Но когда она смеялась и виляла задом, я естественно забывал про орфографию... Я удаляюсь от России – я знаю -, но все дороги ведут в Третий Рим. Я хотел бы, чтобы Печорин, который так скучал в Пятигорске (русское подобие Виши в сердце Кавказа), отомстил Изабэль за меня.Сейчас я начинаю читать простую русскую прозу и могу понять стихотворения Пушкина на русском языке. Я глубоко убеждён, что есть смысл учить русский язык, годами ломая себе мозги с морфологией, чтобы наконец быть в состоянии читать на русском языке стихотворение «Я вас любил».Я знаю мало стихов, которые были бы такими же гармоничными, как: «Я вас любил: любовь ещё, быть может,» (Je vous aimais : cet amour, dans mon âme, Il se peut bien qu’il brûle encore un peu ;)Пушкин пишет с такой же дивной простотой, как Жерар де Нерваль или Мерсе Родореда.Вместе с Тургеневым я посещал родные края моего дедушки МитрофанаТихоновича Безсонова во время летнего пребывания у моей бабушки Люсьен в Пиренеях. Мы отходим от темы России? Я знаю!Я познакомился с Пастернаком в скверном каталанском переводе, который наверно был уже переводом с испанского, в свою очередь переведённым с итальянсконго или французского. Мы вернёмся к нему после того, как я прочту его на русском языке.Обломов, каким бы русским он ни был, тем не менее является братом всех тех, кому не повезло в жизни и не сумели снова взять себя в руки, когда было ещё не поздно.Вчера я обедал с Чеховым. У меня была встреча с двумя приятелями в перпиньянском баре. Когда мы выходили, мы столкнулись с  маленьким человеком, старым, хорошо одетым, с элегантностью прошлых времён, грустным. Я сразу подумал о Чехове и о песне Эдит....  Маленький грустный человечек. С Антоном Павловичем отчаяние не звучит вагнеровскими аккордами Селина. Это повседневная грусть, глубокая, погрузившаяся, утренняя. В произведениях доктора Чехова люди говорят тихо, пытаются что-то сдедать, и ничто не происходит. Все умирают в крошечной трагедии. Никто никогда не сядет в какой-либо поезд .Со всем этим я оставил в стороне Гоголя, Достоевского и Набокова. Я им не нужнен, они и без меня выкрутятся...